ПУТИН, НАПОЛЕОН И РЕЛИГИЯ — ЧАСТЬ 1

«Хаотичные времена порождают харизматичных лидеров», — пишет историк Доминик Ливен. Это верно, если мы дадим широкое толкование слову “харизматичный”, как для французской революции, которая породила Наполеона как своего продукта, “спасителя” и заклятого врага, так и для русской революции, которая на своей последней фазе породила Путина.

Путин пришел к власти в 1999 году, когда русская революция выдохлась, а то и вовсе исчезла в песках нерегулируемого грабительского капитализма. Он оживил ее и восстановил определенный порядок, в то же время изменив ее природу в нечто похожее на фашизм, который он предпочитает называть «суверенной демократией». Наполеон пришел к власти ровно за двести лет до того, когда Французская революция выдохлась. Он оживил ее, навел порядок в экономике и управлении, но при этом изменил природу государства, превратив его в военную диктатуру с потемкинским фасадом «демократической монархии»… Путин получил известность благодаря кровавому подавлению бунтовщиков во Второй чеченской войне. Наполеон стал известен благодаря кровавому подавлению роялистов 5 октября 1796 года (13 Вандемьера), за которым последовало неудачное вторжение в Египет и Палестину и впечатляюще успешное командование Итальянской армией.

Как сказал митрополит Московский Филарет, Наполеон был “не-рожденным-в-пурпуре” (непорфирородным) – другими словами, незаконным императором. Наполеон разрушал легитимность, а не восстанавливал ее, уничтожая законные королевства в одном месте, чтобы построить другие, незаконные, в другом. По словам романиста Стендаля, двор Наполеона «полностью развратил» его «и возвысил его amour propre («тщеславие», «любовь к себе» прим.ред) до состояния болезни… Он был на грани того, чтобы превратить Европу в одну огромную монархию».

Путин еще менее легитимен с точки зрения христианских монархов, которые разобрали «одну огромную монархию» Наполеона на Венском конгрессе в 1815 году. Даже с демократической точки зрения он так и не обрел легитимности. Его выборы были сфальсифицированы так, как это может сделать только истинно «суверенный» (то есть деспотичный) демократ…

Однако между политикой Наполеона и Путина есть еще одно важное сходство, мало изученное современными исследователями, — их отношение к религии. Игнорировать этот фактор — все равно что игнорировать роль ислама на Ближнем Востоке сегодня. Поэтому в данном эссе я предлагаю развить сравнение Путина и Наполеона в отношении религии.

  1. Коммунистическое христианство Путина

Будучи агентом КГБ, Путин вряд ли может быть верующим. Во время телевизионного интервью Ларри Кингу во время его первого визита в Америку 8 сентября 2000 года его спросили, верит ли он в Бога. Он ответил, что верит в человека — вряд ли это можно назвать убедительным подтверждением религиозной веры!

Такой отказ исповедовать веру в Бога неудивителен. Следует помнить, как отмечает бывший агент КГБ Константин Преображенский, что Путин «начинал свою карьеру не в разведке, а в «Пятом отделе» Ленинградского областного КГБ, которое также боролось с религией и Церковью». Путин тщательно скрывает этот факт от зарубежных церковных лидеров, и вы не найдете его ни в одной из его официальных биографий…

«Миф о религиозности Путина важен для сторонников «унии» [объединения «красного» Московского патриархата с «белой» Русской зарубежной церковью, которое произошло в 2007 году]. Она позволяет представить Путина как некоего православного императора Константина, принимающего под свое царственное крыло погибающую Зарубежную церковь. За его доброту мы должны протягивать к нему руки со слезами благодарности…»

«Для тех, кто утверждает, — пишет профессор Ольга Акерли, — что «СНГ отличается от СССР», а Путин — «практикующий православный христианин», вот несколько отрезвляющих фактов. Первые дни и месяцы президентства Путина были отмечены восстановлением мемориальной доски на Кутузовском проспекте, где когда-то жил Андропов. Мемориальная доска была символом коммунистического деспотизма, исчезнувшего после путча 1991 года, и носила имя Андропова — бывшего главы КГБ, особенно известного своей жестокостью в применении силы и психиатрическими клиниками для диссидентов. 9 мая 2000 года Путин поднял тост за «гениального полководца» Иосифа Сталина и продвинул многих бывших сотрудников КГБ на высшие государственные посты…

Важно отметить, что евразийское движение с его связями с оккультизмом, экуменизмом и т. д. было недавно возрождено Путиным, а съезд под названием «Всероссийское политическое общественное движение», состоявшийся в Москве в апреле 2001 года, был «создан на основе евразийской идеологии и межконфессионального [sic!] согласия в поддержку реформ президента Владимира Путина».

Возглавляет движение Александр Дугин, сексуальный мистик, член Национал-большевистской партии, сын чекиста, лично знакомый с так называемым «Черным интернационалом», советник Государственной думы и участник путинского движения «Единство»».

Путин явно не отказался от коммунизма, который он, как это ни парадоксально, считает тесно связанным с христианством. Как он сказал в 2016 году Общероссийскому народному фронту: «Вы знаете, что я, как и миллионы советских граждан, более 20 миллионов, был членом КПСС (Коммунистической партии Советского Союза), и не просто рядовым членом: почти 20 лет я работал в организации под названием Комитет государственной безопасности Советского Союза [КГБ]. Эта организация произошла от ЧК (Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем), которая тогда называлась вооруженным отрядом партии. Если по какой-то причине человек выходил из коммунистической партии, его сразу же увольняли из КГБ. Я вступил в партию не просто потому, что так надо, хотя не могу сказать, что был таким уж преданным коммунистом, но относился к этому очень осторожно. В отличие от многочисленных партийных функционеров, я не был одним из них, я был рядовым членом. В отличие от многих функционеров, я не выбрасывал свой членский билет, не сжигал его. Я бы не хотел сейчас никого критиковать — у людей были разные мотивы, и это их личное дело. Коммунистическая партия Советского Союза развалилась, а мой членский билет до сих пор где-то там.

«Мне всегда нравились коммунистические и социалистические идеи. Если взять «Кодекс строителя коммунизма», который широко издавался в Советском Союзе, то он сильно напоминает Библию. Это не шутка, это действительно был отрывок из Библии. В ней говорилось о хороших вещах: равенстве, братстве, счастье. Однако практическое воплощение этих идеалов в нашей стране имело мало общего с тем, о чем говорили утопические социалисты Сен-Симон или Оуэн. Эта страна мало походила на их Город Солнца».

Это были не единичные высказывания. По словам Андрея Мельникова, 14 января 2018 года в документальном фильме «Валаам» (Россия 1) Путин произнес слова «о том, что коммунистическая идеология «очень близка» к христианству… Они вызвали бурную реакцию даже несмотря на то, что ранее президент России высказывал аналогичные взгляды. Вероятно, сейчас, в связи с началом президентской кампании, мысль главы правительства прозвучала особенно отчетливо. Отметим, что создателем фильма стал журналист Андрей Кондрашов, недавно назначенный руководителем предвыборного штаба Путина. Президент посещал Валаамский монастырь в июне 2017 года, бывал он там и раньше…

«Однако на этот раз Путин добавил еще одну «животрепещущую» тему — судьбу тела Ленина в Мавзолее. Прошедший год ознаменовался, в связи со 100-летием революции, обострением дискуссии о захоронении вождя мировой революции. Одним из тех, кто высказался за «нормальное» захоронение Ленина, был глава Чечни Рамзан Кадыров, после чего он немного повздорил с председателем Коммунистической партии Российской Федерации Геннадием Зюгановым.

«Смотрите, — сказал Путин, — Ленина положили в Мавзолей». Чем это отличается от мощей святого? Для православных или просто для христиан? Когда мне говорят: в христианском мире нет такой традиции, как же так? Поезжайте на Афон и посмотрите. Там есть святые мощи. Да, и здесь (на Валааме) тоже есть святые мощи, Сергия и Германа». «По сути, власти того времени не придумали ничего нового. Они просто приспособили то, что человечество уже давно придумало, к своей идеологии», — пояснил глава государства.

«Эти слова о «реликвиях» вызвали бурную реакцию депутата Госдумы Натальи Поклонской, которая в течение последнего года в унисон с Кадыровым выступала за захоронение Ленина. «На мой взгляд, было бы некорректным и сознательно корыстным искажением, по политическим или иным мотивам, использовать и трактовать «по-своему» слова президента о некой параллели между телом Ульянова в Мавзолее, на совести которого миллионы убиенных, и святыми мощами в монастырях и церквях. Озвученное им мнение не об этом, а о государственных режимах и попытке создания ложной религии на определенном этапе истории», — написала Поклонская в своем аккаунте в Facebook.

«Однако слова о Мавзолее были с восторгом восприняты коммунистами во главе с Геннадием Зюгановым. С одной стороны, это понятно: Зюганов сам высказывал аналогичные мысли о сходстве нравственных императивов коммунизма и христианства. Если взять моральный «Кодекс законов строителя коммунизма» и Нагорную проповедь Иисуса Христа и поставить их рядом, то вы удивитесь: тексты полностью совпадают», — заявил лидер КПРФ в 2012 году в интервью тому же каналу «Россия 1». С другой стороны, риторика компромисса, обращенная к старшему поколению, которому небезразличны воспоминания о советском прошлом, способствует росту популярности кандидата в президенты от КПРФ Павла Грудинина.

«Если для коммунистического электората все это понятно, то остается вопрос: насколько мысли президента совпадают с точкой зрения церкви? Если принять мнение Патриарха Московского и всея Руси Кирилла за официальную позицию РПЦ, то нельзя не отметить поразительное созвучие его проповедей и выступлений Путина по рассматриваемому вопросу, за исключением, пожалуй, его слов о Ленине. 6 апреля 2011 года в Киеве глава РПЦ сказал: «Даже годы жизни в условиях неверия не искоренили в нас ту самую программу, которая была заложена как некий Кодекс развития наших православных народов. И в этом смысле неверующие советского периода в зачаточном виде были православными христианами — они оставались в той же системе ценностей… Атеистическая идеология в то время хотела реформировать систему ценностей, но не посягала на нравственность. Взять хотя бы тот же «Кодекс законов строителя коммунизма» — он был продиктован из Библии. Без Бога, но с той же моралью». Однако по поводу захоронения Ленина представители церкви в 2017 году не раз говорили, что с этим нужно подождать.

«Настоящие представления Путина о христианских ценностях от нас скрыты, — считает руководитель Центра изучения проблем религии и общества Института Европы РАН Роман Лункин. «Президент не говорит об исполнении евангельских заповедей и о своей приходской жизни». Для Путина на публике важны формальности — крещение в детстве, православие как элемент, консолидирующий общество, принципиальные посещения простой церковной службы на Рождество и более официально на Пасху», — сказал религиовед.

Ведущий эксперт Центра политических технологий Алексей Макаркин обратил внимание на то, что «Путин в своем интервью не сказал, что это христианская традиция в чистом виде, это было бы странно: он говорил о копировании традиции, о стремлении антихристианской по сути партии что-то заимствовать». «Таким образом, каждая аудитория может прочитать то, что она хочет», — пояснил политический эксперт. «Основная аудитория – ностальгирующие россияне могут прочитать в нем главное, против чего выступает Путин, что Ленина следует вынести из Мавзолея, во всяком случае сейчас.». В то же время есть и другой вариант для людей других взглядов, в первую очередь верующих: кто, с точки зрения верующих, будет копировать Иисуса Христа? Его будет копировать Антихрист, который попытается выдать себя за Иисуса, будучи на самом деле его самым страшным врагом. Для христиан может быть следующая интерпретация: раз президент признает, что коммунисты могут копировать некоторые христианские традиции, значит, все так и есть на самом деле — враги Христа пытаются копировать, но при этом искажают», — сказал Макаркин.

Настоящие мысли и убеждения Путина действительно скрыты от нас.

Как агент КГБ (фактически, в 1998 году он стал директором КГБ), Путин обучен притворяться, что придерживается убеждений, которых на самом деле не имеет, и использовать психологические слабости и чувствительность своих собеседников, особенно религиозных. Так, во время своей первой встречи с президентом Джорджем Бушем-старшим Путин рассказал красивую историю о своем кресте, якобы освященном в Иерусалиме его матерью и чудесным образом спасенном от пожара. Верить в эту историю или нет — дело вкуса, но похоже она произвела желаемый эффект на возрожденного президента-баптиста, который якобы посмотрел в его стальные голубые глаза и увидел христианина…

Большое значение имело сотрудничество Путина с агентами, соблазнившими Русскую Зарубежную Церковь, чья штаб-квартира находилась в Нью-Йорке, присоединиться к контролируемому КГБ Московскому Патриархату, все епископы которого, как было установлено российской парламентской комиссией в начале 1990-х годов, являются «агентами в рясах». Это означало, что с момента заключения унии, в мае 2007 года, главный церковный голос, разоблачающий советскую природу официальной Русской церкви, был заглушен и фактически перешел на другую сторону. Эта потеря особенно ощутима после вторжения Путина в Украину в феврале 2022 года, когда не было слышно ни одного голоса Русской Церкви, осуждающего явно убийственный и антихристианский характер вторжения, в ходе которого были убиты многие тысячи православных христиан…

  1. Наполеон о религии

Обратимся теперь к религии Наполеона… «В семнадцать лет, — пишет Эндрю Робертс, — религиозные взгляды Наполеона начали складываться, и в дальнейшем они не претерпели особых изменений. Несмотря на то, что его учили монахи, он никогда не был настоящим христианином, будучи неубежденным в божественности Иисуса. Он верил в некую божественную силу, хотя и такую, которая, похоже, имела очень ограниченное взаимодействие с миром после его первоначального сотворения… В своих личных убеждениях он был, по сути, скептиком эпохи Просвещения…»

В частности, один человек – и он епископ! – помог разрушить веру Наполеона печально известный Шарль Морис де Талейран, ставший министром иностранных дел в Директории в 1797 году: “Умный, ленивый, утонченный, много путешествовавший, косолапый, сластолюбец и епископ Отена (епископство, которое он никогда не посещал) до того, как его отлучили от церкви в 1791 году. Талейран мог проследить свою родословную (по крайней мере, к своему собственному удовлетворению) до суверенных графов Ангулема и Перигора IX века. Он внес свой вклад в разработку Декларации прав человека и Гражданской конституции духовенства и был вынужден отправиться в изгнание, которое он провел в Англии и Соединенных Штатах в 1792-1796 годах. Если у него и были какие-то руководящие принципы, то это была безусловная привязанность к английской конституции, хотя он ни на минуту не посягнул бы на свою собственную карьеру или комфорт ради продвижения этой или любой другой конституции. В течение многих лет Наполеон, казалось, безгранично восхищался им, часто и конфиденциально писал ему и называл его «королем европейской беседы», хотя к концу жизни он видел его насквозь, говоря: «Он редко дает советы, но умеет заставить других говорить… Я никогда не знал человека, столь безразличного к добру и злу». В свое время Талейран предал Наполеона, как и всех остальных, и Наполеон воспринял это очень близко к сердцу. Вероятность того, что он мирно умрет в своей постели, стала для Наполеона впоследствии доказательством того, «что не может быть Бога, который карает».

Отношение Наполеона к религии, как и Путина в наше время, было, с одной стороны, уважительным, а с другой — манипулятивным и утилитарным. Его уважение проявляется в следующем высказывании: «В мире есть только две силы: меч и дух; под духом я подразумеваю гражданские и религиозные институты; в конечном счете меч всегда побеждает дух». С другой стороны, его по сути неверующая, утилитарная позиция проявляется в следующем: «Я вижу в религии не тайну Воплощения, а тайну порядка в обществе». «Что заставляет бедняка считать само собой разумеющимся, что в моем дворце дымят десять труб, в то время как он умирает от холода, что в моем гардеробе десять смен одежды, в то время как он раздет, что на моем столе во время каждой трапезы есть все необходимое, чтобы прокормить семью в течение недели? Это религия, которая говорит ему, что в другой жизни я буду ему ровней, и что у него больше шансов быть счастливым там, чем у меня».

Другими словами, религия была могущественной, и ее как таковую следовало уважать. Но она была могущественной не потому, что была истиной, а потому, что была, возможно, основным средством установления порядка в обществе. В частности, она была главным средством установления повиновения его, Наполеона, правлению.

Именно поэтому, «как только я получил власть, — вспоминал он в 1816 году, — я сделал ее основой и фундаментом, на котором строил. Я рассматривал ее как опору здравых принципов и доброй морали, как в теории, так и на практике. Кроме того, такова неугомонность человека, что его разум требует чего-то неопределенного и чудесного, что предлагает религия; и ему лучше найти это там, чем искать у Калиостро, у мадемуазель Ленорман или у гадалок и самозванцев».

«Религия, — говорил он, — это своего рода прививка, которая, удовлетворяя нашу естественную любовь к чудесному, ограждает нас от рук шарлатанов и фокусников».

Он, несомненно, предпочел бы пьянящую религию, например, поклонение себе как богу-царю (разумеется, не веря в это сам), но с сожалением признал, что те времена прошли: «Я пришел слишком поздно; люди слишком просвещены, ничего великого уже не сделать… Посмотрите на Александра: после того как он завоевал Азию и был провозглашен народами сыном Юпитера, весь Восток поверил в это… за исключением Аристотеля и некоторых афинских педантов. Ну, а что касается меня, то если бы я сегодня объявил себя сыном Вечного Отца, то не нашлось бы такой торговки, которая не зашипела бы на меня при первом же моем появлении…»

Вместо этого Наполеон издал императорский катехизис, целью которого было «связать религиозными санкциями совесть народа с августейшей персоной императора»:

Вопрос: Почему мы обязаны выполнять все эти обязанности по отношению к нашему императору?

Ответ: Потому что Бог… сделал его проводником Своей власти на земле. Таким образом, чтить и служить нашему императору — значит чтить Бога и служить Ему.

Наполеон, пишет Дойл, «никогда не совершал ошибки, недооценивая ни силу религии, ни стойкость Церкви». Получив весной 1796 года приказ идти на Рим, чтобы отомстить за убийство римской толпой французского посланника, он столкнулся с испанским эмиссаром понтифика. Я сказал ему [сообщил испанец]: «Если вы, люди, возьмете себе в голову заставить Папу сказать хоть малейшее слово против догматов или чего-либо, касающегося их, вы обманываете себя, ибо он никогда этого не сделает. Вы можете в отместку разграбить, сжечь и разрушить Рим, собор Святого Петра и т. д., но религия останется непоколебимой, несмотря на ваши нападки. Если вы хотите, чтобы Папа призывал к миру в целом и к повиновению законной власти, он с готовностью сделает это». Он показался мне очарованным этими рассуждениями…» Разумеется, находясь в Италии, он продолжал относиться к Папе с большей сдержанностью, чем предписывала Директория: и когда в начале следующего года на территориях, в значительной степени отнятых у Святого Престола, была создана Чиспаданская республика, он посоветовал ее основателям следующее: «Все должно быть сделано постепенно и мягко. К религии следует относиться как к собственности». Лишенный какой-либо личной веры, в Египте он даже демонстрировал приверженность исламу в убеждении, что это укрепит французское господство. К моменту его возвращения в Европу стало ясно, что Папа Пий VI в конце концов не станет последним…

«Такой подход принес один важный плод: в своей рождественской проповеди 1797 года новый Папа, Пий VII, заявил, что христианство не является несовместимым с демократией — очень серьезная уступка революции, которую последующие Папы отвергнут».

«Во время своего второго въезда в Милан, в июне 1800 года, он созвал духовенство города в большой собор и заявил еще до битвы при Маренго: «Я твердо намерен, чтобы христианская, католическая и римская религия была сохранена во всей своей полноте, чтобы она публично исполнялась… Ни одно общество не может существовать без морали; без религии не может быть хорошей морали. Поэтому только религия дает государству твердую и прочную опору…» «Я сам философ, и я знаю, что в каком бы обществе ни был человек, который не знает, откуда он пришел и куда идет, не может считаться справедливым и добродетельным. Простой разум не может помочь ему в этом вопросе; без религии человек постоянно ходит во тьме».

Религиозная терпимость соответствовала идеалам демократии и была политически целесообразна.

Так, тому же духовенству Наполеон сказал: «Народ — суверен; если он хочет религии, уважайте его волю». А своему собственному Государственному совету он сказал: «Моя политика заключается в том, чтобы управлять людьми по желанию большинства. Это, я считаю, путь к признанию суверенитета народа». Именно став католиком, я прекратил войны в Вандее, именно став магометанином, я закрепился в Египте, именно став ультрамонтаном, я завоевал людей в Италии. Если бы я управлял евреями, мне следовало бы восстановить храм Соломона».

Наполеон хотел принести на Ближний Восток разум и науку эпохи Просвещения, но вскоре понял, что не может позволить себе презирать религию. Он «обещал уважать исламскую религию, даже обсудил с ведущими уламами условия, на которых можно было бы рассмотреть вопрос о массовом обращении его армии в ислам (камнем преткновения оказалось обрезание)». Он «регулярно шутил о том, как близко он подошел к принятию ислама». На Эльбе он «с юмором описал» британскому депутату парламента свои богословские дискуссии с имамами и то, как он добился, после многих встреч и серьезных дискуссий в Каире, освобождения от обрезания и разрешения пить вино при условии, что они будут совершать доброе дело после каждого глотка. ”Он сказал, что после того, как ему разрешили не делать обрезание взрослым или, как он выразился, «подстригаться», он согласился заплатить за строительство мечети (дешевая цена при данных обстоятельствах)». После восхождения на Великую пирамиду Наполеон сказал трем имамам следующее: «Слава Аллаху! Нет другого Бога, кроме Бога, Мухаммед — его пророк, а я — один из его друзей… Коран восхищает мой разум…»

Робертс комментирует: «Вера для Наполеона была развивающейся концепцией, даже стратегической. Когда он говорил, что принимает веру того, с кем сражается в данный момент, он был совершенно серьезен, и в Северной Италии это означало римский католицизм», в то время как в Египте это означало ислам…

А в других местах это означало иудаизм. Так, во Франции в 1805 году Наполеон восстановил еврейский Синедрион, который затем провозгласил его Мессией. Отчасти в ответ на это Священный Синод Русской Церкви назвал Наполеона антихристом, заявив, что он угрожает «поколебать православную греко-российскую церковь и старается дьявольским нашествием вовлечь православных в соблазн и погибель». Иерархи заявили, что во время революции Наполеон поклонился идолам и человеческим созданиям. Он был «зверем Апокалипсиса», — говорил царь Александр I, — дьявольским врагом православия и поборником иудейства.

Наконец, пишет Ф. Иванов, «к еще большему позору Церкви Христовой он придумал восстановить Синедрион, объявить себя Мессией, собрать иудеев и повести их к окончательному искоренению всякой христианской веры».