Святые апостолы и мученики во времена языческой Римской империи верили, с одной стороны, что власть императора установлена Богом и ей следует повиноваться, когда это возможно, а с другой стороны, что ей не следует повиноваться, если она повелевает что-то, противоречащее Божьим заповедям. Ни к какому авторитету, будь то политическому или церковному, не следует прислушиваться, если он противоречит верховной власти, которой является Бог. Как сказали Апостолы иудейскому синедриону: «Судите, справедливо ли пред Богом слушать вас более, нежели Бога?» Деяния 4:19.

Согласно протестантским писателям, после того, как гонения закончились и империя стала христианской, Церковь потеряла свою независимость и вступила в союз с государством, которое сделало ее рабыней императоров. Поэтому, как это ни парадоксально, по мнению протестантов, триумф Церкви при святом Константине был в то же время концом Церкви как независимого института. Более того, по мнению некоторых протестантов, таких как о. Ириней Плац: “Церковь сдала свои позиции с легализацией христианства при Константине, примерно в 311-313 годах нашей эры. Аргумент заключается в том, что при фактической терпимости к церкви и последующем признанием ее правительством, церковные дела стали касаться власти и мирских вещей, что привело к отступничеству Церкви. От этого аргумента довольно легко избавиться, поскольку исторически сложилось так, что многие из конвенций, которые протестанты называют доказательствами отступничества, практиковались задолго до легализации Церкви. Будь то иконы, почитание Девы Марии, авторитет епископов или большая часть любой другой практики, исторические свидетельства универсальной практики этих знаков веры многочисленны. Из писаний св. Игнатия о епископах, до раскопок церковных зданий 3-го века, изобилующих иконами, до древних свитков папируса с гимнами Богородице, идея о том, что «все изменилось в Церкви с указами Константина, просто исторически опровергнута».

Что касается отношения Церкви к государству, протестанты также неправы: отцы четвертого века проявили героическую независимость даже по отношению к самому христианскому из императоров. Конечно, восшествие на престол первого христианского императора с его многочисленными важными преимуществами для Церкви и для распространения христианства приветствовалось Церковью, и епископы охотно вступили в “симфонию власти” между Церковью и государством. Но когда Императоры предавали Веру, как поступило, например, большинство императоров в пятидесятилетний период между Св. Константином Великим и св. Феодосием Великим, Святые отцы восстали против них, используя выражения, которые были столь же сильны, как и все, что было произнесено против языческих императоров.

Таким образом, когда сын святого Константина Констанций отступил от православия и обратился в арианскую ересь, полагая, что Христос был не предвечным Богом и Творцом, а сотворенным существом, святой Афанасий, который ранее называл его “очень благочестивым”, “поклонником Бога”, “возлюбленным Бога” и преемником Давида и Соломона, теперь осудил его как “покровителя нечестия и Императора ереси, … безбожного, нечестивого, .. этот современный Ахав, этот второй Валтасар”, «как фараон», «хуже Пилата» и «предтеча Антихриста». Опять же, Св. Иларий Пиктавийский писал Констанцию: “Ты сражаешься против Бога, ты бушуешь против Церкви, ты преследуешь святых, ты ненавидишь проповедников Христа, ты уничтожаешь религию; ты тиран уже не только в человеческой, но и в божественной сфере… Ты лживо объявляешь себя христианином, но являешься новым врагом Христа. Ты — предтеча Антихриста, и ты творишь тайны его тайн».

Еретический склад ума Констанция облегчил ему задачу занять место Христа как главы Церкви. Так, на Миланском соборе в 355 году он сказал: “Моя воля — закон”. На что святой Осий Кордубский ответил: “Остановись, умоляю тебя. Помни, что ты смертный человек, бойся Судного дня, сохраняй себя чистым для него. Не стремись управлять делами церкви, не учи нас нашему делу, лучше поучись у нас вести дела! Бог дал тебе земную власть, нам он доверил церковь. Любой человек посягнувший на твою власть, согрешил бы против Божьей заповеди, так и ты должен бояться, когда берешь на себя дела церковные, оказаться виновником большого преступления. Как написано, отдавайте кесарю кесарево, а Богу — Божье. Нам не позволено выполнять земную роль, а тебе не разрешено воскуривать благовония”.

Примерно в это же время персидский царь Шапур начал убивать духовенство, конфисковывать церковное имущество и разрушать церкви до основания. Он сказал святому Симеону, епископу Селевкии и Ктесифона, что если он будет поклоняться солнцу, то получит всевозможные почести и дары. Но если бы он отказался, христианство в Персии было бы полностью уничтожено. В ответ святой Симеон не только отказался поклоняться солнцу, но и отказался признать царя, не поклонившись ему. Это опущение его прежнего уважения к царской власти было замечено царем, и он был подвергнут допросу. Св. Симеон отвечал: «Прежде я кланялся тебе, воздавая тебе почести как царю, но теперь меня привели отречься от моего Бога и Веры. Нехорошо мне преклоняться перед врагом моего Бога!» Затем царь пригрозил уничтожить Церковь в своем царстве… Он привел около ста священников и около тысячи других христиан и убил их на глазах святого. Святой ободрял их надеждой на вечную жизнь. И после того, как все были убиты, он сам принял мученическую смерть.

Это показывает, что Отцы и Мученики Церкви признавали власть царей и императоров только до тех пор, пока они не преследовали Церковь Божью. В то же время непризнание, то есть признание власти тиранической, не обязательно означало восстание. Таким образом, Отцы церкви не советовали восстать против императоров-еретиков, таких как Констанций, а только сопротивляться тем его законам, которые посягали на христианское благочестие.

Однако, когда на престол взошел Юлиан Отступник (361-363), пассивное сопротивление превратилось в активные, если не физические, попытки его смещения. Крещеный христианин, который учился вместе со святым Василием Великим и Григорием Богословом в Афинах, он пытался уничтожить православную церковь и вернуть империю к язычеству. Поэтому святой Василий молился о его поражении в войнах с персами, и именно по его молитвам отступник был фактически убит.

Святой Василий определил разницу между истинным царем и тираном следующим образом: “Если сердце царя находится в руках Божьих (Притчи 21.1), то он спасен не силой оружия, а руководством Божьим. Но не каждый находится в руках Божьих, а только тот, кто достоин имени царя. Некоторые определяли царскую власть как «законное, неподверженное греху господство  или суверенитет над всеми». И еще: “Разница между тираном и царем в том, что тиран всячески стремится исполнять свою собственную волю. Но царь делает добро тем, кем он правит”. Это определение кажется очень строгим. Ибо какой римский император не был подвержен греху и всегда творил добро тем, кем правил? По этому определению почти все императоры на самом деле были тиранами… Однако мы можем привести определение Василия Блаженного в большее соответствие с тем, как христиане на самом деле относились к императорам, если сделаем два важных различия. Первый — между личным злом многих императоров, с одной стороны, и благостью института, который они поддерживали и воплощали, с другой. И второе — между статусом языческих императоров до Константина с одной стороны и статусом языческих или еретических императоров после Константина с другой.

Что делало Юлиана Отступника таким ужасным в глазах Святых отцов, так это именно тот факт, что он был отступником, христианским императором, который затем вернулся к язычеству. Помимо того, что Юлиан был отступником, он был первым и последним из византийских императоров, который открыто попирал память и законность святого Константина, заявляя, что он “нагло узурпировал трон”. Таким образом, он поставил под сомнение законность христианской империи как таковой – революционная позиция, очень редкая в византийской истории. Если, как предполагает Пол Магдалино, “восшествие на престол каждого императора было сознательным актом обновления имперского порядка, установленного Константином Великим”, и “идея каждого нового правителя как нового Константина подразумевалась в династической преемственности, установленной основателем Константинополя”, то отказ Юлиана от Константина явно был отказом от имперского порядка как такового. В этом смысле Юлиан был не только антихристом, но и антиимператором.

О том, что именно так смотрели на это византийцы свидетельствует то, что произошло после смерти Юлиана и восшествия на престол христианского императора Иовиана в 363 году: “Фемистус заверил жителей города, что то, что они получили после сына Константина Констанция и племянника Константина Юлиана, было не чем иным, как реинкарнацией самого Константина”. То, что Юпитер был “новым Константином”, было гарантией того, что он представлял собой возвращение к старому порядку и истинной христианской романности (Romanitas). С этого времени новых византийских императоров часто называли новыми Константинами, как и христианских царей, младших членов христианского содружества наций от Англии до Грузии.

Другим поступком Юлиана, который вызвал особый ужас, было то, что он отменил указ императора Адриана, запрещающий евреям возвращаться в Иерусалим, и что еще хуже, он помогал евреям восстановить Храм…

Правители, подобные Юлиану, согласно Отцам Церкви, не были установлены Богом, но Им было позволено взойти на престол, чтобы наказать народ. Как писал святой Исидор Пелусиот: “ Но если какой злодей захватил сию власть беззаконно, то не утверждаем, что он поставлен Богом, но говорим, что попущено ему или изблевать все свое лукавство, как Фараону, и в таком случае понести крайнее наказание, или уцеломудрить тех, для кого нужна и жестокость, как царь вавилонский уцеломудрил Иудеев». И снова святой Иероним сказал: “Он часто позволяет нечестивым царям восстать, чтобы они могли в своем нечестии наказать нечестивых”.

Что касается повиновения правителям, то в постконстантиновскую и постюлианскую эпоху принцип был таким же, как и в доконстантиновскую эпоху. Как сказал святой Василий Великий: “Правильно подчиняться высшей власти всякий раз, когда при этом не нарушается заповедь Божья”. Опять же, блаженный Феодорит Кирский писал: “Павел не побуждает нас повиноваться, даже если нас принуждают к нечестию…”

Пожалуй, самый известный пример отказа Церкви подчиняться государству привел святой Иоанн Златоуст в своих отношениях с императрицей Евдокией. В 403 году в Константинополе была установлена серебряная статуя императрицы, перед которой проводились публичные игры. “Это, — пишет Сократ Схоластик, — Иоанн расценил как оскорбление, нанесенное Церкви, и вернув себе обычную свободу и остроту языка [после своего первого изгнания], он использовал свой язык против тех, кто делал эти вещи… Императрица еще раз применила его выражение к себе, как указывающее на явное презрение к ее собственной персоне: поэтому она попыталась добиться созыва другого собора епископов против него. Когда Иоанну стало известно об этом, он произнес в церкви ту знаменитую речь, которая начиналась словами: ”Снова Иродиада бушует, снова она встревожена, снова она танцует, и снова она желает получить голову Иоанна на блюде».

Отцы противостояли не только императорам-отступникам или еретикам, но и любому императору, преступившему Закон Божий. Ибо, как писал святой Василий Великий: “Императоры должны защищать постановления Божьи”. И святой Григорий Богослов писал: “Закон Христов подчиняет вас нашей власти и нашему суду. Ибо мы тоже правим, и наша власть выше вашей. В самом деле, должен ли дух склоняться перед материей, небесное — перед земным?”

Святой Иоанн Златоуст писал: “Священство настолько же выше царства, насколько дух выше тела. Царь правит телом, но священник – тоже царь, вот почему царь склоняет голову перед пальцем священника”. “Церковь — это сфера не Кесаря, а Бога. Постановления государственных властей по вопросам религии не могут иметь церковного значения. Только воля Божья может быть источником церковного права. Тот, кто носит диадему, ничем не лучше последнего гражданина, когда его нужно упрекнуть и наказать. Церковная власть должна твердо отстаивать свои права, если государственные власти вмешиваются в ее сферу. Она должно знать, что границы царской власти не совпадают с границами священства, и последнее больше первого”.

Это учение нашло воплощение в каноническом праве Церкви, например в 30-м апостольском каноне, который лишал сана любого священнослужителя, получившего свой пост с помощью светских властей. Опять же, в Апостольских Правилах мы читаем: “Царь занимается только военными делами, заботясь о войне и мире, чтобы сохранить тело, в то время как епископ покрывает священство Божье, защищая как тело, так и душу от опасности. Таким образом, священство превосходит царство настолько, насколько душа превосходит тело, ибо оно связывает и освобождает тех, кто достоин наказания и прощения”.

*

Среди Истинных православных христиан принято считать, что сегодня мы живем во времена, предшестующие Антихристу. Так что нам следует высматривать фигуру, похожую на Юлиана Отступника, и готовиться к “бегству в горы”. И действительно, недостатка в “страшилках” нет: один видит номер Антихриста в своих налоговых бланках или в чипах, вставленных под кожу, другой видит его в Бараке Обаме или Дональде Трампе…

Но печальный факт заключается в том, что современные православные христиане обычно не извлекают очевидный урок, который следует извлечь из реакции Святых Отцов на Юлиана Отступника: Антихрист будет православным христианином-отступником. Это отступничество не должно быть открытым – до тех пор, пока он не заявит, что он бог. Напротив, он скорее всего, будет прикрываться маской внешнего благочестия. Но вы не можете быть отступником от религии, к которой никогда не заявляли, что принадлежите. Так что это исключает любого западного политического или религиозного лидера.

Если мы поищем среди лидеров так называемого православного мира возможную фигуру Антихриста, то есть один очевидный кандидат: Владимир Путин. Теперь Путин, очевидно, не Антихрист — но он определенно является предтечей Антихриста, чье “православное христианство” маскирует ненависть к истинно православному христианству. Путин является или утверждает, что является крещеным православным христианином, но стремится вернуть Россию в антихристианский Советский Союз и явно почитает Сталина больше, чем “Кровавого Николая” (как он однажды назвал царя Николая II на камеру). Путин, несомненно, претендует на имперское величие, но с гордостью принадлежит к организации КГБ, которая убила последнего законного православного христианского императора и наследника святого Константина, царя Николая II, и жестоко преследовала всех монархистов до 1991 года. Путин не претендует на то, чтобы быть богом, но не возражает, когда так много людей, кажется, поклоняются ему едва ли меньше, чем богу. У Путина нет планов (насколько нам известно) восстанавливать Иерусалимский храм, но он друг многих еврейских раввинов, у которых есть такие планы, и сам раскачивался в молитве с еврейской шляпой на голове перед Стеной Плача. Как и Юлиан, Путин ведет войну с врагами православия – но, опять же, как и он, он, несомненно, падет перед этими врагами, потому что он сам является злейшим врагом из всех…

Однако настоящая трагедия заключается не в появлении Путина-отступника. Настоящая трагедия заключается в том, что большинство православных людей, отвергая пример Святых Отцов во времена Юлиана, приветствуют нового отступника Путина как истинного преемника святого Константина и православных христианских императоров. Путин не Антихрист, но если бы люди, которые последуют за ним, встретились с настоящим Антихристом, им почти наверняка не хватило бы проницательности, чтобы увидеть его таким, какой он есть.

24 сентября / 7 октября 2016 года.