Изъ книги «Тихіе пріюты для отдыха страдающей души». Москва, 1913 г. В. П. Быкова, бывшаго редактора одного изъ самыхъ вліятельныхъ спиритическихъ журналовъ въ Россіи въ началѣ XX вѣка.

Перейдя черезъ дорожку, я направился къ подъѣзду старца Нектарія. Позвонилъ. Передо мной тотчасъ же отворилась дверь. Когда я вошелъ въ коридоръ, я увидѣлъ много мужчинъ, сидѣвшихъ и стоявшихъ, очевидно, въ ожиданіи старца.

Необходимо замѣтить, что въ это время былъ особенно большой наплывъ посѣтителей у старцевъ, поэтому, какъ говорится, все было переполнено.

Келейникъ провелъ меня въ особую комнату, гдѣ я сѣлъ въ ожиданіи о. Нектарія.

Я ожидалъ очень недолго. Черезъ какія-нибудь 10-15 минутъ я услыхалъ, какъ въ передней всѣ зашевелились. Всталъ и я, приблизился къ двери, и вижу, какъ, направляясь ко мнѣ, идетъ старецъ, человѣкъ очень невысокаго роста, въ такомъ клобукѣ на головѣ, въ какомъ обыкновенно пишется и рисуется старецъ Амвросій.

Это былъ старецъ Нектарій.

— Ну, какъ у васъ въ Москвѣ? — было первымъ его вопросомъ.

Я, не зная, что отвѣтить, сказалъ ему громкую фразу:

— Да какъ вамъ сказать, батюшка; всѣ находимся подъ взаимнымъ гипнозомъ.

— Да, да… Ужасное дѣло этотъ гипнозъ. Было время, когда люди страшились этого дѣянія, бѣгали отъ него, а теперь имъ увлекаются… извлекаютъ изъ него пользу… И о. Нектарій въ самыхъ популярныхъ выраженіяхъ, прочиталъ мнѣ цѣлую лекцію, въ самомъ точномъ смыслѣ этого слова, о гипнотизмѣ, ни на одно /с. 33/ мгновеніе не отклоняясь отъ сущности этого ученія въ его новѣйшихъ изслѣдованіяхъ.

Если бы я пришелъ къ старцу, хотя бы второй разъ, и если бы я умышленно сказалъ ему, что я — спиритъ и оккультистъ, что я интересуюсь, между прочимъ, и гипнотизмомъ, я, выслушавши эту рѣчь, могъ бы съ спокойной душою заключить, что старецъ такъ подготовился къ этому вопросу, что за эту подготовку не покраснѣлъ бы и я, человѣкъ вдвое почти моложе его.

— …И вѣдь вся бѣда въ томъ, что это знаніе входитъ въ нашу жизнь подъ прикрытіемъ, какъ будто, могущаго дать человѣчеству огромную пользу… — закончилъ о. Нектарій.

Въ это время отворилась дверь, вошелъ келейникъ и заявилъ: «батюшка, васъ очень дожидаются тамъ».

— Хорошо, хорошо, сейчасъ, — проговорилъ старецъ, а затѣмъ, немножко помедливъ, продолжалъ, обращаясь лично ко мнѣ:

— А вотъ еще болѣе ужасное, еще болѣе пагубное для души, да и для тѣла увлеченіе — это увлеченіе спиритизмомъ…

Если бы въ этой келліи, гдѣ перебывалъ цѣлый рядъ подвижниковъ-старцевъ Оптиной пустыни, раздался сухой, металлическій, знаете, — бываетъ иногда такой, въ жаркіе лѣтніе, іюньскіе, грозовые дни, — раскатъ оглушающаго удара грома, онъ бы не произвелъ на меня такого впечатлѣнія, какъ эти слова Боговдохновеннаго старца.

Я почувствовалъ, какъ у меня къ лицу прилила горячая волна крови, сердце начало страшно усиленными ударами давать знать и головѣ, и рукамъ, и ногамъ, и этому дивану, и, даже кажется, самому старцу, о своемъ существованіи. Я превратился въ одно сплошное вниманіе. Замеръ отъ неожиданности. И мой, привыкшій къ подобнаго рода экстравагантностямъ, разсудокъ, учтя всѣ тѣ физіологическіе и психологическіе импульсы, которые мгновенно дали себя знать при первыхъ словахъ старца, сказалъ мнѣ: «слушай, это для тебя».

И, дѣйствительно, — это было для меня.

А старецъ продолжалъ:

— О, какая это пагубная, какая это ужасная вещь! /с. 34/ Подъ прикрытіемъ великаго христіанскаго ученія и появляется на спиритическихъ сеансахъ, — незамѣтно для человѣка, — онъ, сатана, сатанинскою лестью древняго змія, заводитъ его въ такіе ухабы, въ такія дебри, изъ которыхъ нѣтъ ни возможности, ни силъ не только выйти самому, а даже распознать, что ты находишься въ таковыхъ. Онъ овладѣваетъ черезъ это, Богомъ проклятое дѣяніе, человѣческимъ умомъ и сердцемъ настолько, что то, что кажется неповрежденному уму грѣхомъ, преступленіемъ, то для человѣка, отравленнаго ядомъ спиритизма, кажется нормальнымъ и естественнымъ…

Въ моей головѣ, съ быстротою молніи, всталъ цѣлый рядъ моихъ личныхъ дѣяній и дѣяній другихъ, отдавшихся этому ученію, которыя именно прошли при указанномъ старцемъ освѣщеніи.

Что можетъ быть, съ точки зрѣнія истиннаго, неповрежденнаго христіанина, болѣе преступнымъ такого дѣянія, какъ, напримѣръ, да простятъ меня очень многіе спириты, — поблажка такого страшнаго грѣха въ семьѣ, между супругами, какъ прелюбодѣяніе и уклоненіе одной изъ сторонъ для сожительства съ третьимъ? Проникшіеся же сатанинскимъ ученіемъ въ спиритизмѣ, «о перевоплощеніи душъ», по которому человѣкъ появляется на землѣ неоднократное число разъ, будто бы, для искупленія грѣховъ своего минувшаго существованія, оправдываютъ это явное нарушеніе седьмой заповѣди, — скрѣпленной Божественными словами Христа: «что Богъ сочеталъ, того человѣкъ да не разлучаетъ» (Матѳ. 19, 6), и узаконенное Самимъ Творцомъ вселенной, на первыхъ страницахъ Библіи: «посему, оставитъ человѣкъ отца и мать и прилѣпится къ женѣ своей, и будутъ два одною плотью» (Быт. 2, 24), — тѣмъ ни на чемъ не основанномъ доводомъ, что вновь сходящіеся были въ прежнемъ перевоплощеніи мужемъ и женой, и вспыхнувшая между ними любовь сейчасъ, только лишь доказываетъ, что они недокончили въ прошломъ существованіи какую-то возложенную на нихъ задачу, и должны ее кончить совмѣстно теперь?..

/с. 35/ Или, что можетъ быть противозаконнѣе, — я знаю, и это не простятъ мнѣ мои бывшіе коллеги по несчастію, — съ христіанской точки зрѣнія, безбрачнаго сожительства, а оно введено почти въ догматъ, въ цѣлой массѣ спиритическихъ организацій только лишь потому, что эротизмъ въ спиритизмѣ считается самымъ вѣрнымъ импульсомъ для проявленія медіумическихъ способностей.

И т. д., и т. д. — безъ конца.

— Вѣдь стоитъ только поближе всмотрѣться во многихъ спиритовъ, — продолжалъ старецъ: прежде всего, на нихъ лежитъ какой-то отпечатокъ, по которому такъ и явствуетъ, что этотъ человѣкъ разговариваетъ со столами; потомъ у нихъ появляется страшная гордыня и чисто сатанинская озлобленность на всѣхъ противорѣчащихъ имъ…

И это удивительно точно и вѣрно подмѣчено. Злоба отчаянная, нетерпимость поразительная, а ужъ гордыня — о ней очень много говоритъ даже извѣстный спиритическій ересіархъ и апостолъ спиритизма Кардекъ, какъ объ одной изъ ужасныхъ и пагубныхъ особенностей спиритическихъ пророковъ (медіумовъ).

Вѣдь одна эта злоба и гордыня, кажется, могли бы служить лучшимъ доказательствомъ того, что все это ученіе отъ сатаны, ибо то же Слово Божіе указываетъ на эти два качества, а особенно на злобу, какъ на явные признаки указаннаго сейчасъ источника ихъ происхожденія: «кто говоритъ: «я люблю Бога», а брата своего ненавидитъ, тотъ лжецъ» (1 Іоан. 4, 20); «всякій, ненавидящій брата своего, есть человѣкоубійца» (1 Іоан. 3, 15); «кто ненавидитъ брата своего, тотъ находится во тьмѣ и во тьмѣ ходитъ, и не знаетъ, куда идетъ, потому что тьма ослѣпила ему глаза» (1 Іоан. 2, 11); «дѣти Божіи и дѣти діавола узнаются такъ: всякій, не дѣлающій правды, не есть отъ Бога, равно (курсивъ въ подлинникѣ) и не любящій брата своего» (1 Іоан. 3, 10). Но, увы, сами спириты, какъ зачумленные, не хотятъ видѣть этого.

/с. 36/ А о нетерпимости спиритовъ и говорить нечего, когда меня обличалъ, быть можетъ, очень рѣзкій; быть можетъ, тоже страдающій нетерпимостью, но человѣкъ безусловно ревностный и искренній въ своемъ служеніи, извѣстный миссіонеръ, И. Е. Айвазовъ, — я готовъ былъ, какъ говорится, уничтожить его, и только теперь съ уваженіемъ и признательностью отношусь къ нему, т. к. онъ этою своею рѣзкостью на много ближе подвинулъ меня къ правдѣ. Далѣе, когда выступилъ съ обличеніемъ меня, нынѣ почившій С. Д. Волковъ-Давыдовъ, подъ псевдонимомъ Серапіонъ Волковичъ, правда, съ обличеніемъ, довольно утрированнымъ, въ своей брошюрѣ «Спиритизмъ — ядъ интеллекта», я далъ ему такую отповѣдь, что мнѣ за нее сейчасъ болѣе чѣмъ стыдно. Наконецъ, когда выступилъ въ борьбу противъ распространяемой мною ереси, извѣстный миссіонеръ о. Черкассовъ въ журналѣ «Кормчій», въ деликатной и высоко-христіанской формѣ, — о, какъ я рѣзко отвѣчалъ ему и какъ недостойно защищалъ сатану!

А, между тѣмъ, до вступленія въ сферу спиритизма, я былъ человѣкъ очень деликатный и терпимый по отношенію къ людямъ.

— И такимъ образомъ, незамѣтно, — медленно, съ большими паузами, продолжалъ свою обличительную, обращенную ко мнѣ, именно ко мнѣ, святую рѣчь этотъ великій прозорливецъ: послѣдовательно, самъ того не замѣчая, — ужъ очень тонко, нигдѣ такъ тонко не дѣйствуетъ сатана, какъ въ спиритизмѣ, — отходитъ человѣкъ отъ Бога, отъ Церкви, хотя замѣтьте, въ то же время духъ тьмы настойчиво, черезъ своихъ духовъ, посылаетъ запутываемаго имъ человѣка въ храмы Божіи, служить панихиды, молебны, акаѳисты, пріобщаться Святыхъ Христовыхъ Таинъ, и въ то же время понемножку вкладываетъ въ его голову мысли: «вѣдь все это могъ бы сдѣлать ты самъ, въ своей домашней обстановкѣ, и съ большимъ усердіемъ, съ большимъ благоговѣніемъ и даже съ большей продуктивностью въ смыслѣ полученія исполненія прошеній»!..

Мнѣ пришелъ на память, неоднократно слышанный мною въ Петербургѣ изъ чрезвычайно достовѣрныхъ источниковъ, съ указаніемъ именъ и фамилій, разсказъ /с. 37/ о трехъ оккультистахъ и спиритахъ, которые по отношенію къ духовенству стоятъ на совершенно діаметрально противоположномъ концѣ, и которые, тѣмъ не менѣе, съ своимъ собственнымъ священническимъ облаченіемъ, кадилами, крестомъ и евангеліемъ, церковными книгами, самолично совершаютъ различныя церковныя служенія и даже ѣздятъ по домамъ, для совершенія молебныхъ пѣснопѣній.

— И по мѣрѣ того, какъ невдумывающійся человѣкъ все больше и больше опускается въ бездну своихъ паденій, — продолжалъ о. Нектарій: все больше и больше запутывается въ сложныхъ изворотахъ и лабиринтахъ духа тьмы, отъ него начинаетъ отходить Господь. Онъ утрачиваетъ Божіе благословеніе. Его преслѣдуютъ неудачи. У него расшатывается благосостояніе. Если бы онъ былъ еще неповрежденный сатаною, онъ бы прибѣгъ за помощію къ Богу, къ святымъ Божіимъ Угодникамъ, къ Царицѣ Небесной, къ Святой Апостольской Церкви, къ священнослужителямъ, и они бы помогли ему своими святыми молитвами, а онъ со своими скорбями, идетъ къ тѣмъ же духамъ, — къ бѣсамъ, и послѣдніе еще больше запутываютъ его; еще больше втягиваютъ его въ засасывающую тину грѣха и проклятія…

О, какъ правдивы были и эти слова! Старецъ, какъ по книгѣ, читалъ скорбныя страницы моей жизни, а мои воспоминанія въ это время только лишь иллюстрировали его слова.

По мѣрѣ того, какъ все у меня валилось изъ рукъ, когда я вездѣ и во всемъ сразу, какъ изъ рога изобилія несчастій, сталъ получать только лишь однѣ неудачи и разочарованія, — я, вмѣсто того, чтобы усилить свои прошенія къ Господу, усиливалъ свои общенія съ духами. И какъ коварно, какъ дипломатично эти псевдо-отошедшіе друзья и покровители, старались завоевать мои дурныя наклонности, говоря, что огонь этихъ испытаній имѣетъ своей цѣлью еще болѣе усовершенствовать меня, еще болѣе улучшить мою душу, чтобы еще ближе подвести ее къ Творцу вселенной и потомъ вознаградить благами міра сего. При этомъ предлагались такіе совѣты, которые еще больше разрушали мое благосостояніе; и, когда /с. 38/ я искалъ у нихъ оправданія этой лжи, они объясняли, что это произошло не по ихъ винѣ, а по винѣ низшихъ духовъ, которые начинаютъ бояться моего духовнаго роста. И все это скрѣплялось какими-нибудь поразительными феноменами физическаго и психическаго свойства.

— Наконецъ, отъ человѣка отходитъ совершенно Божіе благословеніе. Гангрена его гибели начинаетъ разрушающе вліять на всю его семью, у него начинается необычайный, ничѣмъ не мотивируемый, развалъ семьи. Отъ него отходятъ самые близкіе, самые дорогіе ему люди!..

Мурашки забѣгали у меня по спинѣ. Мучительный холодъ охватилъ всю мою душу и все мое тѣло, потому что я почувствовалъ, что стою наканунѣ этого страшнаго, этого мучительнаго переживанія.

Въ этотъ моментъ я былъ готовъ броситься къ ногамъ старца, пролить на его груди обильныя слезы, покаяться ему во всемъ, и просить его помощи, но отворилась дверь, и снова вошелъ келейникъ и уже съ видимымъ нетерпѣніемъ въ голосѣ повторилъ: «батюшка, вѣдь тамъ масса народа, васъ страшно ждутъ». Старецъ смиренно и спокойно сказалъ: «хорошо, хорошо, я сейчасъ», а потомъ продолжалъ:

— …Наконецъ, когда дойдетъ несчастная человѣческая душа до самой послѣдней степени своего, съ помощью сатаны, самозапутыванія, она или теряетъ разсудокъ, дѣлается человѣкомъ невмѣняемымъ въ самомъ точномъ смыслѣ этого слова, или же кончаетъ съ собою. И хотя и говорятъ спириты, что среди нихъ самоубійствъ нѣтъ, но это неправда; самый первый вызыватель духовъ, царь Саулъ, окончилъ жизнь самоубійствомъ за то, что онъ «не соблюлъ слова Господня и обратился къ волшебницѣ» (1 Царств. 10, 13).

И здѣсь живая правда, и здѣсь святая истина: я лично знаю одну спиритку съ юга, человѣка очень культурнаго, широко образованнаго занимавшаго видное мѣсто въ педагогическомъ мірѣ, которая, увлекшись спиритизмомъ, сначала получала отъ духа въ высокой степени красивыя и глубокія, по мысли, откровенія, а /с. 39/ потомъ прислала мнѣ для изданія, по указанію духа, цѣлыхъ два тома философскаго трактата, изъ котораго вытекало, что діаволъ и Богъ — одна сущность.

Несомнѣнно, бѣдняга сдѣлалась не совсѣмъ нормальной.

Въ другомъ случаѣ: одинъ казачій офицеръ, занимавшій хорошее положеніе и въ обществѣ, и по службѣ, послѣ восьмилѣтняго усиленнаго общенія съ духами, совершенно сошелъ съ ума, и два года назадъ, скончался въ одной изъ московскихъ психіатрическихъ лѣчебницъ.

Дышали глубокою правдивостью слова старца и о самоубійствахъ отъ спиритизма. Немало есть таковыхъ, какъ я уже говорилъ въ самомъ началѣ этой лекціи, и среди спиритовъ, и хотя спириты особенно тщательно, вѣроятно, тоже подъ воздѣйствіемъ духа тьмы, скрываютъ всѣ такіе случаи, мотивируя охраненіе этой тайны тѣмъ, что-де «единственно только спиритическое ученіе о самоубійцахъ, состоящее изъ загробныхъ сообщеній самихъ самоубійцъ, и можетъ служить истиннымъ противодѣйствіемъ этому распространяющемуся по землѣ злу, и потому говорить «о самоубійствѣ — въ спиритизмѣ», значитъ уничтожать единственное средство въ борьбѣ съ этимъ бичемъ человѣчества» [2]. Такъ какъ, когда я ближе и, безпристрастнѣе сталъ всматриваться въ спиритическое ученіе за послѣдніе три-четыре года, мнѣ лично пришлось зарегистрировать пять случаевъ самоубійства спиритовъ, изъ которыхъ одинъ былъ совершенъ предсѣдателемъ петербургскаго кружка спиритовъ, О. Ю. Стано, много лѣтъ работавшимъ въ области спиритизма.

— …Словомъ, совершается съ человѣкомъ, вызывающимъ духовъ, которые пророчествуютъ именемъ Божіимъ, а Господь не посылаетъ ихъ, то, что предрекалъ когда-то пророкъ Іеремія: «мечемъ и голодомъ будутъ истреблены эти пророки; и народъ, которому они пророчествуютъ, разбросанъ будетъ по ули/с. 40/цамъ города, отъ голода и меча… и Я изолью на нихъ зло ихъ» (Іерем. 14, 35-16).

Послѣ этихъ словъ, старецъ закрылъ глаза, тихо склонилъ на грудь голову. Я же, не могу даже сейчасъ подыскать подходящаго слова, былъ въ какомъ-то непривычномъ для меня, непонятномъ мнѣ состояніи.

Да и не удивительно, вѣроятно, это состояніе испытывалъ бы всякій человѣкъ, которому передъ его глазами выложили бы всю его душу, всѣ его затаенныя мысли и желанія.

Нарисовали бы передъ нимъ картину всего его печальнаго будущаго. Въ особенности, если принять во вниманіе, что я многаго изъ того, что говорилъ мнѣ старецъ на протяженіи трехъ-четырехъ часовъ, не могъ запомнить, и выше приведенную бесѣду передаю конспективно.

Словомъ, я рѣшительно не могу сейчасъ ясно, сознательно сказать, что я пережилъ, о чемъ я думалъ въ эту небольшую паузу. Помню только одно, что я инстинктивно предчувствовалъ, что это еще не все, что будетъ еще что-то «послѣднее», «самое большое», и «самое сильное» для меня.

И я не ошибся.

Старецъ, не открывая глазъ, какъ-то особенно тихо, особенно нѣжно, нагнулся ко мнѣ и, поглаживая меня по колѣнамъ, тихо, тихо, смиренно, любовно проговорилъ:

«Оставь… брось все это. Еще не поздно… иначе можешь погибнуть… мнѣ жаль тебя…»

Великій Боже! я никогда не забуду этого, поразившаго мою душу и сердце момента. Я не могу спокойно говорить объ этомъ безъ слезъ, безъ дрожи и волненія въ голосѣ, когда бы, гдѣ бы и при комъ бы я не вспоминалъ этого великаго момента духовнаго возрожденія въ моей жизни…

Примѣчанія:[1] Извлечено изъ книги «Оптина Пустынь и ея время» И. М. Концевичъ. Изданіе Св.-Троицкаго монастыря, 1970 г.[2] Новый фактъ, свидѣтельствующій о томъ, что спиритическое ученіе само въ себѣ носитъ начало, анулирующее и могущество, и милосердіе Божіе и любовь къ человѣчеству искупившаго его Христа.

Источникъ: «Православная жизнь» (Orthodox life). Ежемѣсячное приложеніе къ журналу «Православная Русь». №7 (319). Іюль 1976 года. — Jordanville: Типографія преп. Іова Почаевскаго. Свято-Троицкій монастырь, 1976. — С. 32-40.